Я смотрю в его серо-голубые глаза и мне почему-то становится так тепло и уютно, будто сейчас осенний вечер с горячим шоколадом и книгой, а не промозглый день, в котором ветер с деревьев срывает листья с очень большой скоростью, а с нахмурившегося неба начинают падать холодные капли дождя. Он говорит, что хочет прочитать в моих глазах что-нибудь, но не может, к сожалению. Говорит, что никогда не умел этого. А я вижу в его взгляде легкую насмешку и что-то очень… теплое. В этот момент, кажется, что мы оба все видим и понимаем. Но я так отчаянно надеюсь, что моя глупая улыбка и совершенно дурацкое поведение не выдает ничего, что порозовевшие щеки можно объяснить тем, что мне просто холодно. И что он поверит в эту глупость.
Моя маршрутка совсем рядом, а мне так не хочется прощаться. Так не хочется отрывать взгляд от его лица. Но я этого не говорю. Я всего лишь продолжаю читать ему нотации о том, что с его кашлем нужно носить шарф, а с таким ветром застегивать куртку.
Он останавливает мою маршрутку, а я не хочу обнимать его так… так наскоро. Я хочу обнимать его чуть дольше, чем длятся обычные дружеские объятия, но и чуть меньше объятий влюбленных. Особенно на прощание. Но все равно, улыбаясь, я отпускаю его и захожу в маршрутку.
И тут понимаю - я никому так не улыбался, как улыбаюсь ему. Никому.